Под прессом Щербаня

Владимир Щербань: «Если бы в 2005 г. меня повесили на Крещатике, вся Украина аплодировала бы»

Экс-губернатор Владимир ЩЕРБАНЬ бороздит сумской информационный простор. 13 июля он появился в прямом эфире ТРК «Видикон» в передаче «Под прессом прессы». На эфир пригласили шесть сумских журналистов, причём выборка выглядела довольно странно: представители газет «Сумщина», «Панорама», «В двух словах», «Главный редактор» (газета «Народной самообороны»), спецкор «Укринформа» Сергей ХАНИН и кроме ведущего Александра ДАНИЛЬЧЕНКО второй представитель ТРК «Видикон» Александр ЧЕРКАШИН.

На наш вопрос, почему не приглашены более конкурентные издания — например, «Ваш шанс», «Данкор», на ТРК лишь пожали плечами.

В течение более чем часа Владимир Щербань отвечал на вопросы журналистов. Большая их часть отнюдь не предполагала давление на одиозного экс-чиновника — журналисты «заглядывали в рот» Щербаню, рассказывали о безалаберности нынешней власти и просили «гуру» посоветовать, помочь. Из пяти звонков в студию также не было ни одного критичного, зрители лишь восхищались талантами Петровича. В завершение он сказал, что «пресс был слабым». Это, скорее, журналисты оказались под его прессом, учитывая, что ведущий ни разу не оборвал его «растекание мыслию по древу» и фактически не было возможности «дожать» вопрос. Щербань говорил всё, что хотел.

[q]r: Что осталось от вашей империи? Говорят, Щербань и сейчас контролирует 60% производства области в перерабатывающей, аграрной, машиностроительной, банковской, топливно-энергетической, спиртовой отраслях. Так ли это? [/q]
Владимир Щербань: Мы не контролируем даже 60%, к сожалению. О топливном комплексе — не знаю, о чём речь идёт. Не были причастны и к спиртовой отрасли. И не пытаюсь ничего контролировать здесь. Работает предприятие — слава богу. Не работает — пытаемся помочь. С каждым днём работать всё сложнее и сложнее. Сколько осталось предприятий — не знаю, я их не считал. Крест ложу, не знаю. Но так, как они работают, то лучше не работали бы. Они не работают в системе. После всех этих событий был менеджмент из Николаева, из Киева, из Одессы, из Донецка — никто не хочет ехать. Да, есть мои ошибки, что мало привлекал сумчан во власть. Кричали, что донецкие тут… Почему же приезжают из Германии и мы приветствуем…
…Все эти предприятия работали в системе, которую одна газета называла «империей Щербаня». Так вот, когда мы её строили, то она не была империей Щербаня, а была экономикой Сумской области. Мы понимали, что деньги, которые заработали сырзаводы — Белопольский, Глуховский, Недрыгайловский, Роменский молочный комбинат, из области никуда не вывозили. Их вкладывали в производство сахарной свеклы. Потому что мы думали о сахзаводах, что патока и жом пойдут: одно — на корм скоту, другое — на спиртзаводы, чтоб скот не вырезали, молоко было. Такая ставилась задача — замкнутый цикл производства. Когда стала не империя, когда стали всё валить, проверять, думали, что кто-то что-то крал, то начало всё разваливаться, не смогли удержать.

[q]r: Что случилось с вашими соратниками — Крутушкиной, Родельсом, Борцем, Казаряном и др.? [/q]
В.П.: Крутушкина работает в г. Донецке. С Родельсом, как мы расстались в 2005 г., — ни слуху ни духу, ни одного телефонного звонка. Пусть ему икнётся. Где сейчас Казарян — не знаю, работает где-то в Донецке. Борц тут у вас, в Сумах. Депутат горсовета сейчас, разве не так? Или был.

[q]r: Ещё в феврале 2007 г. закрыты уголовные дела по четырём эпизодам в Вашем деле — вымогательство акций фарфорового завода, препятствование в осуществлении избирательного права, уклонение от уплаты налогов в особо крупных размерах, хранение оружия. Только по фарфоровому заводу было около 187 свидетелей. Как Вам удалось закрыть все эти уголовные дела? [/q]
В.П.: В Украине на трапе самолёта меня ожидали работники «Альфы», «Беркута», которые меня арестовали и привезли в Генпрокуратуру. Вам рассказать частичку правды? Я вынужден буду выглядеть нехорошо. Один из ваших заявителей, который выступал на трибуне, говорил, что Щербань такой-сякой, преследовал меня, отнял у меня акции. Он не сказал, что в тот день, когда он выступал на сессии областного совета, у него на руках был 31% акций, и что структуры, к которым многие привязывают Щербаня, покупали и ему акции. Он изложил в своей бумаге, что такого-то числа в июне 1998 г. Щербань прибыл на предприятие, главбуху начали угрожать… Все эти события были: угрожали, приезжала налоговая — но они были в 1998 г., а Щербань приехал в Сумы в 1999 г. А ему говорили: «Ты пиши, он никогда не вернётся». Почему же он не написал, что он продал свой 31% и получил 1 млн. долларов и не заплатил налоги. Второй заявитель подписывает договор купли-продажи акций — сам лично продавал. Потом пишет заявление: «При покупке акций мне нанесли убыток 80 тыс. грн». Хорошо, это ты написал. А что ж ты не написал, что договор купли-продажи ты подписываешь в банке «Надра» в кабинете одного из вице-президентов и что заходит девочка, которая открывает тебе депозитный счёт и кладёт тебе 140 тыс. долларов наличных денег, что ты получил за акции. Чё ж ты это не написал и не заплатил налоги?

[q]r: Это Вам там были проданы акции? [/q]
В.П.: Да. Вот такие заявители. По поводу фарфорового завода приезжали люди на очные ставки. Сидели под дверями сутками… Таких людей прошло 40–50. Были такие среди них, которым говорили: «Чё вы сюда приехали? Вас нет нигде в списках». Я не буду называть фамилии этих людей. Я понимаю, что им стыдно. Я никого из них не осуждаю, но я понимаю, что над ними довлело. Когда открыли уголовные дела на Украине и была первая моя пресс-конференция, я сказал: «Если бы в 2005 г. повесили бы меня на Крещатике, вся Украина аплодировала бы». Создали такой образ врага — как в истории, надо кого-то уничтожить.