Из практики тюремного врача

О страшных подробностях сталинских репрессий он рассказывал только сыну

Музей УМВД Украины в Сумской области переехал в новое помещение. Редкие экспонаты, посвященные работе сумской милиции, пока аккуратно разложены на полу просторной комнаты. По словам директора музея Владислава ЗАХАРЧЕНКО, за каждой музейной вещью стоит человеческая судьба.

Среди многочисленных фотографий есть один ничем не примечательный снимок: врач слушает больного. «Это майор медицинской службы Андрей ПОТАПОВ. У милиции есть свой профессиональный праздник, но если бы Андрей Гордеевич сейчас был жив, то День защитника Отечества отмечал бы с полным правом. Более 30 лет он прослужил тюремным врачом — сначала в „Крестах“, а потом в Сумской тюрьме №1», — рассказывает директор музея.

Сын Андрея Потапова считает, что его отец был настоящим патриотом своей Родины и отдал все силы служению людям. Андрея Гордеевича уважали не только коллеги, но и заключённые. О себе сын врача рассказывать не захотел и попросил, чтобы его имя и фамилию в статье не называли. Он считает, что в его воспоминаниях главное — это отец и то страшное время, которое ему удалось пережить.

Тюрьмы Сумщины

По словам сына Андрея Потапова, в 20-х годах прошлого столетия на территории нынешней Сумской области находилось 12 тюрем: «Многие сумчане помнят, как выглядела сумская тюрьма, располагавшаяся по соседству с заводом им. М. Фрунзе. Точно такое же здание до сих пор сохранилось в Конотопе. Его немного перестроили и обложили плиткой. Сейчас там ЛТП. Ещё одну такую же тюрьму в Ромнах немцы взорвали вместе с арестантами, когда наши приблизились к городу. В Глухове такую же тюрьму разбомбили то ли наши, то ли немцы. Такие же тюрьмы были в Тростянце, Ахтырке, Лебедине, Путивле». После Великой Отечественной войны их снесли, оставив только в Сумах и Конотопе. Тюрьмы имели неприглядный вид и были напрочь лишены хоть каких-то архитектурных излишеств. Но они были очень надёжными — ни один заключённый из них не убежал ни до революции 1917 г., ни после.

Андрей Гордеевич рассказал сыну, что в начале 60-х годов прошлого столетия, чтобы расширить территорию тюрьмы и перенести стену в глубину хозяйственного двора, начали рыть ров. «Тогда выкопали много костей и скелетов. Нашли огромное количество чёрных волос — это немцы расстреляли евреев. Также нашли огромное количество шинелей, принадлежащих комсоставу Красной армии: командиров расстреливали наши. Немецкие „дырки“ находились в затылке, наши — в переносице. Наши между глаз били только командиров», — уточнил рассказчик.

Коридор смерти

Не раз Андрей Потапов рассказывал сыну о ленинградской тюрьме «Кресты», где он служил в 1938 г. «Когда отец работал там, в „психиатричке“ привозили палачей, у которых поехала крыша. Один из палачей сообщил отцу, как именно казнили командиров Красной армии», — рассказывает сын Андрея Гордеевича.

Если бы не ужас положения, в которое попадал заключённый, механизм смертной казни мог бы показаться простым и гениальным. Палач вёл свою жертву по коридору внутренней тюрьмы «Большого дома» — так называли в Ленинграде здание НКВД на Литейной,4. В определенном месте коридора находился кран, шланг и люк с решёткой. Осуждённым на смерть нетрудно было догадаться, что после казни водой смывали кровь с пола. Палач рассказал, что, дойдя до люка, смертники поворачивались и начинали обзывать его то свиньёй, то скотиной, то палачом. «И он говорил, что приходилось стрелять прямо в лицо этому человеку. Некоторые из них успевали плюнуть кровью в лицо палача. Палачей в тюрьме было несколько. Статистика показывала, что, как правило, после двухсотой казни они сходили с ума и на них сразу „вешали“ дело о заговоре в рядах НКВД. Признавались все», — вспоминает рассказы Андрея Гордеевича его сын.

Зелёный забор

Примерно в 30 км от Санкт-Петербурга находится с. Парголово. Сын Андрея Гордеевича рассказал, что ещё маленьким гулял с отцом в тех краях и отец пообещал ему когда-нибудь рассказать об этих местах: «В Сумах, уже будучи студентом, я напомнил отцу о его обещании. Он рассказал, что до ВОВ в тех местах стоял огромный четырёхметровый зелёный забор, ограждающий примерно 100 га территории. Всю ночь там „работал“ пулемёт, а бывало, что и несколько. Днём бесконечно подъезжали крытые автомобили. Глубокие овраги за зелёным забором ночами заполнялись трупами, а днём их зарывал бульдозер. Отец уточнил, что в основном это был комсостав Красной армии — практически весь Ленинградский округ».

Через некоторое время наряду с военными в психушке «Крестов» начала появляться ленинградская профессура. «Отец рассказал мне, что все заключённые спрашивали его: „Доктор, скажите, в чём мне ещё признаться, чтобы меня так страшно не били?“» — вспоминает сын тюремного врача.

Голод

В начале 30-х годов в СССР был голод. Голодали в Украине, в Поволжье, на Кубани и в Забайкалье. Андрей Потапов рассказал сыну, что к моменту появления колхозов люди в сёлах и деревнях уже стали жить зажиточно. Желающих добровольно вести коллективное хозяйство находилось немного. И тогда Сталин сделал ход конём — у крестьян забрали всех лошадей. Предлог нашли самый простой — армии нужна тягловая сила. А в Забайкалье по приказу НКВД все несогласные были просто расстреляны. «В 32 году отец учился в медицинском техникуме в г. Рославле Смоленской области. Он говорил, что хорошо помнит, как из Украины через область гнали миллионы лошадей. Их никто не поил и не кормил, они умирали прямо по дороге. Пришло время сеять, а землю пахать нечем. Кто получил паспорт, тот удрал в город. Остальным, чтобы выжить, ничего не оставалось делать, как идти в колхоз. Отец уточнил, что, по статистике НКВД, в Украине от голода погибло 3,5 млн. человек. Эту цифру он узнал случайно перед войной», — рассказывает сын Потапова.

Побег

Андрей Потапов никогда не слышал, чтобы из сумской тюрьмы кто-нибудь бежал. А вот побег из «Крестов» ему запомнился на всю жизнь.
В 1948 г. из этой тюрьмы убежали шестеро бандеровцев, причём очень хитро. Заключённые работали во дворе. Они пилили дрова и укладывали их под забором — поленица к поленице. Перед обедом, когда мысли охранников уже были заняты походом в столовую, заключённые на их глазах резко заскочили по дровам на забор и спрыгнули прямо перед остановкой трамвая. То ли это было случайностью, то ли всё было рассчитано до мелочей, но в это время на остановке как раз находился трамвай. Заключённые вскочили в него, и он тронулся. Пока охранники обогнули забор и открыли ворота, трамвай вместе с заключёнными уже скрылся из глаз. Это был единственный побег из «Крестов», наделавший тогда много шуму. Сбежавших так и не нашли.

Психушка всесоюзного значения

По словам сына Андрея Гордеевича, в те страшные предвоенные годы психиатрических отделений в тюремных больницах в структуре НКВД было два — в Ленинграде и Казани. В «Крестах» психиатрическое отделение называли лечебницей. Её открыли ещё при царе. Кроме этого на территории «Крестов» ещё были «женский» корпус, тюрьма для детей, а также для женщин с детьми, а ещё гинекологическое, родильное и акушерское отделения. В этих корпусах окна были широкими, а потолки высокими — около 3,5 м.

Будучи ведущим врачом, отец рассказывал сыну, что кроме него в лечебнице находился второй ведущий врач — от НКВД. Он сидел за загородкой, а зарплату получал в отдельной кассе. В его функции входило следить за врачами. В поездку за «зелёный забор» мог отправиться любой из врачей, замеченный в чём-то подозрительном. Врачи, работающие на втором этаже лечебницы, не знали, что происходило этажом выше. У каждого отделения кроме своего входа и выхода была и своя специализация. В отделение, возглавляемое Андреем Потаповым, направляли людей, сошедших с ума на допросах. Во время войны начали поступать сотрудники немецких спецслужб.

Тайны лечебницы

Незадолго до смерти отца — Андрей Гордеевич умер в 2003 г. в возрасте 89 лет — его сыну попала в руки редкая книга. «Это были воспоминания сына Павла СУДОПЛАТОВА — знаменитого диверсанта. Так как Судоплатов знал слишком много, при Хрущёве его решили расстрелять. Но знания диверсанта кому-то ещё были нужны, поэтому его решили спасти, отправив в психушку. В книге говорилось, что Судоплатов с особой теплотой вспоминал лечащего врача П., сделавшего всё, чтобы он остался в живых», — рассказывает сын Потапова.

Андрей Гордеевич рассказал сыну, что диверсанта пришлось обучить «косить» под психа. Чтобы спасти его от расстрела, обмануть нужно было не только психиатров, но и стукача, находящегося в одной палате с больными. Тренировались долго, но в результате всё получилось. Когда Судоплатов разыгрывал приступ буйства, в это верили все. От «буйного» диверсанта доставалось и больным, и конвою, но больше всего — стукачу, которого он моментально вычислил среди больных.

Это была одна из последних тайн, раскрытых врачом своему сыну. Но до этого случая он неоднократно делился своими воспоминаниями. Так, во время ВОВ во внутренней психиатрической больнице НКВД побывало большое количество немецких разведчиков, диверсантов и командиров боевых частей. После первого допроса они теряли речь, после второго начинали ходить под себя, а после третьего никого уже на лечение не привозили. Не было ни одного военнопленного, кто бы мог выдержать побои, кроме командира полка танковой дивизии СС «Викинг», участвовавшего во взятии г. Харькова. Погибло пять разведгрупп, прежде чем его смогли взять в плен. После допросов командира привозили на лечение в психушку пять раз, но он так ничего и не сказал, хотя и неплохо знал русский язык.

В 1958 г. Андрея Потапова перевели в Сумы. В тюрьме участилось воровство, а права заключённых регулярно нарушались. Зная, что Андрей Гордеевич отличается принципиальностью в соблюдении закона, его и бросили на этот участок работы. Тюремного врача уважали все заключённые. Он им никогда не врал. Если майор говорил, что нарушение закона будет устранено, заключённые знали: врач не отступит, пока не исполнит данное слово. Во время тюремных бунтов и «отрицаловки» единственным, кто не боялся зайти в камеру к заключённым без оружия, был тюремный врач. Андрей Гордеевич свято соблюдал сталинскую тюремную инструкцию, списанную с царской. В ней тюремному врачу предписывалось относиться к арестантам с человеколюбием. От себя доктор Потапов добавлял: «Тюремный врач ко всему должен подходить с юмором. Задача врача — пролить бальзам на души арестантов. Тогда в тюрьме всё будет спокойно». А то, что у него было чувство юмора, говорит один случай, произошедший в сумской тюрьме.

Лечебный кабинет находился по соседству с камерой. В камеру поселили новичка, который сразу на тюремной морзянке начал спрашивать, есть ли кто рядом за стеной. Андрей Гордеевич в совершенстве владел этим тайным языком всех заключённых. Он простучал: «Да, есть». Тогда заключённый спросил, сколько он сидит в тюрьме. Врач подсчитал все годы службы и отстучал: «28 лет». Заключённый очень удивился, но спросил, за что именно. Андрей Гордеевич ответил, что сидит за деньги. Заключённого заинтересовала сумма. Потапов подсчитал сумму зарплаты за все эти годы и сообщил заключённому. Тот заметил, что сумма приличная и, по его мнению, хватит на всю жизнь. На что Андрей Гордеевич заметил, что на всю жизнь не хватит, но на 28 лет хватило.