Записки о подполье

Юность, война и очень разные судьбы

Воспоминания о войне — тяжелый груз для всех, кто ее застал или кого застала она. Женщины, с которыми мы беседовали, встретили оккупацию нашего города несовершеннолетними девочками. И тем не менее не просто переживали войну, а участвовали в ней, несмотря на возраст. Тогда они не знали друг друга — им не полагалось быть знакомыми. Но в их рассказах фигурируют одни и те же люди и события. Лидия Александровна ШАМИНА и Елена Яковлевна ВИНОГРАДОВА входили в состав подпольной комсомольской организации «Знамя», которой руководил Дмитрий КОСАРЕНКО. В организацию они попали разными путями, но функции у них были почти одинаковы. Степень риска — тоже.

Прогулки по лезвию ножа

Во время оккупации города Лидии Александровне ШАМИНОЙ было 14 лет. К подпольной работе приобщилась, так как ее отчим, Иван Иванович ВАСИЛЬ, был оставлен в городе с особым заданием. Ему были выданы документы о том, что он якобы отбыл длительный срок за негативное отношение к советской власти. Для немцев — неплохая рекомендация и объяснение, почему не взяли в действующую армию.
В дом к Ивану Ивановичу приходил Дмитрий Косаренко и другие подпольщики: Вера РУДЕНКО, Виктор СИПАЧ, Владимир ТЕРЕБУН. Четырнадцатилетняя Лида стала помогать. Видимо, не получилось держать ее в стороне, ведь все встречи и разговоры происходили при ней.
Расклеивали и распространяли среди людей переписанные от руки листовки со сводками Совинформбюро. В оккупации люди жили в информационном вакууме — все радиоприемники немцы приказали сдать. За неподчинение — расстрел. Можно представить себе, чем была в этой ситуации даже рукописная листовка!
Одной из задач подпольщиков было установление связи с партизанами. Ходили группами по селам, причем Владимир Теребун переодевался девушкой и выглядел в этой роли настолько убедительно, что немцы расплывались в улыбках, отпускали комплименты и пытались заигрывать. Впрочем, не все бывало легко и весело. Однажды на явочной квартире в Красном селе Веру РУДЕНКО арестовали. Она пошла вперед одна, а там уже ждали. Били, продержали три дня, освободилась чудом — дочка хозяев квартиры засвидетельствовала, что Вера — ее подруга с довоенного времени, что они давно друг друга знают, и стояла на своем. В общем, обошлось.
А переодетый Володя и Лида три дня ходили по селу, меняли вещи на еду и ждали развязки. Бросить Веру нельзя, идти на ту явку — тоже…
Вот такие приключения переживали люди в 14 лет. Причем добровольно.
А связь с партизанами отряда Наумова все-таки установили. Появились листовки, уже не рукописные, а отпечатанные в типографии. И магнитные мины, и многое другое, что нужно было хранить, переносить и передавать по цепочке, не проявляя излишнего любопытства.

В доме, где жили Иван Иванович и Лида, прятались сбежавшие из концлагеря военнопленные. Лагерь находился рядом, на территории нынешней школы №8. Пленных группами выводили и прятали по селам. Лида в этом участвовала, ей очень помогало знание немецкого языка. Например, если сказать патрулю: «Веду отца и брата в такое-то село для работы в сельском хозяйстве на благо рейха», то версия звучит убедительно и, главное, располагающе. А «отец» и «брат» — полковники Красной армии.
В общем, прогулки по лезвию ножа… Поэтому конспирация соблюдалась строго, каждый рядовой подпольщик знал только пятерых членов организации. Дмитрий Косаренко и Иван Иванович знали всех.
Елена Яковлевна Виноградова в организацию попала, когда ей было 15 лет. Ее брат, Виктор БАЛАБА, был знаком с Дмитрием Косаренко и сотрудничал с подпольем — в частности, наладил радиоприемник для приема советских передач. К Елене долго присматривались, потом предложили участвовать в работе. Переписывала и хранила в доме листовки, там же часто приходилось хранить оружие и боеприпасы. Дом, который находится в начале ул. Горького, был одним из немногих, где не квартировали немцы.
Ходили с Дмитрием Косаренко в направлении Хотени и Стецковки, искали связь с партизанами. Вместо этого угодили на рытье окопов. Немцы и полицаи хватали всех подряд — фронт был уже рядом…

Знали, но не задумывались…

Родные Веры Филипповны ГОЛУБЕВОЙ о подпольной организации сначала ничего не знали. Но вызывали подозрения частые визиты в дом молодых людей, среди которых были те же Владимир Теребун, Вера Руденко. А однажды отец увидел спрятанные магнитные мины и гранаты. Он только спросил: «Вера, ты понимаешь, что делаешь?!» Вера ответила, что понимает…
Сейчас Вера Филипповна вспоминает о том времени: «О смерти мы все, конечно, знали, но как-то не задумывались».
Осталось задуматься сейчас о том, была ли тогда молодежь другой или молодым вообще не свойственно верить, что с ними может случиться что-то плохое.
После того как война ушла далеко на запад, Вера Филипповна Голубева и Лидия Александровна Шамина продолжали «ходить по лезвию», рисковать.
Обе побывали в окрестностях г. Станислава, который теперь называется Ивано-Франковском. Обе довольно близко, даже слишком близко познакомились с УПА. У обеих впечатление крайне негативное.
Лидия Александровна попала в одно из сел в качестве фельдшера. По-местному — «пані докторка». Спасла ее от встречи с УПА только опытная и осторожная хозяйка, которая предложила ночевать в сарае. Дом той ночью разгромили. А Вера Филипповна в 1944 г. была в тех краях инструктором ОСАВИАХИМА. Довелось работать на первых послевоенных выборах. Голосовать народ не хотел или боялся. Люди из УПА угрожали «газдам», показывая петлю: «Підеш до виборчої дільниці — це для тебе!» Говорят, что предложение советской стороны было не хуже: «Саботаж виборів — на Сибір!» Местное население наверняка затруднялось с выбором. Не кандидата от блока коммунистов и беспартийных, а собственным выбором между «зашморгом» и Сибирью.
В той ситуации спасла организованная облава на боевиков УПА, в которой участвовала и Вера Голубева. До сих пор помнит, как «взяли» вооруженных здоровенных мужиков, которые готовы были убивать не только «совітів», но и своих земляков.
Вряд ли комсомолки задумывались в то время о различном понимании патриотизма разными людьми. Но непримиримость и несовместимость двух сил была очевидна, как и сделанный людьми выбор.

Личное знакомство

Живя рядом, делая одно дело и вместе рискуя, эти женщины не были знакомы друг с другом. По правилам конспирации. После войны уцелевших членов подпольной группы стали вызывать в разные серьезные кабинеты — в горком партии, КГБ. Предлагали подробно рассказать о своей деятельности в подпольной группе «Знамя». Подпольщицы по привычке старались не болтать лишнего. Партизанские билеты они получили через 25 лет.
Только в начале 70-х горком комсомола организовал в Сумах встречу всех членов группы, которых удалось найти и которые уцелели. Там и познакомились эти люди друг с другом. С тех пор дружат, регулярно встречаются, посещают Лучанское кладбище, где захоронены останки Дмитрия Косаренко и некоторых других участников подполья.

Судьбы и характеры

Вот что рассказывают бывшие подпольщицы о своих старших товарищах.
Дмитрий Косаренко был сосредоточен и неразговорчив. Готовил переход всей группы через линию фронта — видимо, знал об опасности провала что-то такое, что не было известно всем. Но сам был арестован и расстрелян 22 апреля 1943 г. Никого не выдал.
Иван Иванович Василь — уравновешенный, серьезный человек. Был оставлен на оккупированной территории со спецзаданием. Активно сотрудничал с подпольем. После освобождения города его впервые увидели в форме майора Красной армии. Скончался в сумском офицерском госпитале от ранения в позвоночник 13 февраля 1944 г.
Виктор Сипач был веселым, общительным парнем. Хорошо рисовал, имел склонность к поэзии. После освобождения Сум продолжал воевать в составе частей Войска Польского. Погиб в Польше при загадочных обстоятельствах. Последнее его письмо родным — поздравление с наступающим 1946 годом.
Владимир Теребун — балагур и артистическая натура. Перебрался в Польшу при содействии Виктора Сипача. С тех пор о нем нет никаких известий. По крайней мере, у людей, с которыми мы беседовали.
Судьба переменчива и многолика. Особенно это касается военных судеб. А все упомянутые здесь люди воевали за свои идеи, за свою правду. Хотя и не в окопах, но воевали.