«Из Сум не уеду!»

Экс-мэр Сум Владимир Омельченко считает себя сумчанином и собирается встретить здесь старость

Бывший городской голова Сум Владимир ОМЕЛЬЧЕНКО 14 апреля отпраздновал свое 48-летие. Дома, в семейном кругу, а не в камере СИЗО с тремя соседями-заключенными, как в прошлом году. После того как месяц назад его отпустили под залог в 200 тыс. грн., экс-мэр может себе это позволить.

На следующий день после «праздника детства» он дал эксклюзивное интервью «r», рассказав о времени, проведенном в «казенном доме», своем отношении к экс-губернатору Сумщины Владимиру ЩЕРБАНЮ и о том, как он привыкает к нормальной жизни вне «колючки».

В связи с тем что последние год и семь месяцев Владимир Омельченко интервью не давал, к первой беседе с представителями прессы он отнесся серьезно. Причины этого понятны — до окончания судебного процесса о многих вещах говорить просто нельзя и каждое слово должно быть тщательно взвешено. Помощниками в создании корректного направления интервью выступили два его адвоката — донецкие защитники Игорь ГРИЩЕНКО и Татьяна ЖУКОВСКАЯ, которые вместе со своим подопечным присутствовали при беседе, проходившей в одном из ресторанов города. Несмотря на то что о многих вещах Владимиру Омельченко говорить было нельзя, попивая чай, он все же рассказал массу интересного.

“Помаранчевые” репрессии

[q]r: Как Вы провели период с января 2005 года, когда депутаты горсовета отправили Вас в отставку, и до конца июля 2005-го, когда Вас арестовали? [/q]
В.О.: Во-первых, я официально сложил полномочия 1 апреля 2005 года. Недоверие, которое мне высказали в январе, считаю, было незаконным. Так что мэром я перестал быть лишь 1 апреля 2005 года — до этого я был в отпуске. За эти полгода я приходил в себя. Последние 15 лет у меня был очень напряженный график работы.

[q]r: Предупреждали ли Вас об опасности так называемых политических репрессий? [/q]
В.О.: Постоянно предупреждали. Система была иезуитская — звонили домой, спрашивали: «Вы еще сидите? Уезжайте!» Оказывали давление на мою жену, невестку. Подходили разные знакомые и говорили: «Ты здесь плохо закончишь, ты еще не знаешь наших — от тебя не отстанут». Но я отвечал, что не уеду.
Я чист перед людьми и городом.

[q]r: Вы куда-нибудь за это время уезжали? [/q]
В.О.: За этот период я раз пять или шесть был в Москве. Летал к своим друзьям и возвращался. Поэтому для меня было очень странно слышать, что на суде сторона обвинения говорила, что имеет основания полагать, будто я скроюсь от правосудия.

ВП1 и ВП2

[q]r: Обсуждали ли Вы за те полгода ситуацию с Владимиром Щербанем? [/q]
В.О.: У меня был с ним разговор. Он сказал, что собирается в отпуск, хочет отдохнуть. Ему нравится Америка, поэтому отправился туда. Как только он уехал, сразу начался психоз и поползли слухи, что он сбежал и его чуть ли не в чемодане увезли!

[q]r: Связывались ли Вы с ним или виделись в последнее время? [/q]
В.О.: Я нахожусь на подписке, поэтому мы не встречались. Хотя с удовольствием бы это сделал. По телефону связывались. Он звонил в день освобождения и поздравлял с Пасхой.

[q]r: Щербань — знаковая фигура в Вашей жизни. Как Вы к нему относитесь? [/q]
В.О.: Щербань — управленец высочайшего уровня. Очень жесткий человек. Лично я ему эту жесткость всегда прощал. Бывают люди жесткие к окружению и фривольные к себе. Его жесткость к себе была значительно большей, чем к другим. Красный, как рак, кровь из носа, давление, а он на работе. Он проводил по 20–30 совещаний в день. Я всегда ему удивлялся. Будучи в армии в военно-космических войсках, он через полгода стал старшиной роты. А в институте уже на втором курсе он стал заместителем секретаря комсомольской организации вуза. Это вообще нонсенс: обычно на такие должности присылали людей из райкомов. Кроме того, он делегат одного или двух съездов комсомола СССР.

[q]r: Откуда у Вас такие познания в его биографии? [/q]
В.О.: Я активно с ним сотрудничаю с того момента, когда с 1993 года, выйдя на пенсию, стал работать в Донецком городском совете. Просто мне интересно о человеке знать все. Я знаю много подробностей о жизни многих людей. В качестве примера — Марк БЕРФМАН. Когда была издана книга «Улицами старого города», он пришел ко мне и поблагодарил. Сказал: «То, о чем мы, сумчане, мечтали всю жизнь, сделали вы — дончанин. Когда я сидел со своей женой и листал книгу, у меня наворачивались слезы». Потом он еще три часа рассказывал о себе, своей молодости.

[q]r: Считаете ли Вы себя человеком команды Щербаня? [/q]
В.О.: Давайте перевернем вопрос: считает ли он меня человеком своей команды? Прошло уже два года, так что я не знаю.

[q]r: Тогда поставим вопрос по-другому. Хотели бы Вы быть в его команде? [/q]
В.О.: Я бы хотел быть в команде патриотов, честных людей. Чтобы не занимались фарисейством и разговорами: у кого чистые руки, а у кого грязные. Я сейчас вне политики. Прежде чем куда-то нырять, я должен определить свои координаты и решить проблемы со здоровьем.

“Сижу на нарах…”

[q]r: Расскажите об условиях содержания в СИЗО. [/q]
В.О.: Сидел в четырехместной камере, но было время, когда в ней было 12 человек, а через одну вентиляционную решетку в соседней камере — ребята с открытой формой туберкулеза.

[q]r: А какие люди? Уголовники, как в фильмах? [/q]
В.О.: У нас в обществе сформировался образ, что все, кто сидит в тюрьме, — злодеи. Но такие не все. Я знаю людей, у которых за плечами 14 лет заключения, а они знают, что такое Пушкин, которые не читают желтую прессу и не любят сериалы. Один 19-летний парень был такой сентиментальный, что плакал, когда смотрел передачу «Жди меня». Говорил: «Какой бы я был счастливый человек, если бы нашел свою маму и папу…» Он сирота и попал в СИЗО за кражу.

[q]r: Как находили с ними общий язык? [/q]
В.О.: Нормально. Как-то пришел к ним и говорю: «Мужики, я старше вас всех, давайте воздержимся от курения. У меня проблемы со здоровьем». Они пошептались и говорят: «Палыч, в натуре, уважаем». Больше не курили.

[q]r: Чем занимались в СИЗО? Наверное, много читали? [/q]
В.О.: Перечитал всю классику. Толстого почти всего перечитал, Сенкевича, Бальзака. Раз пятый уже «Войну и мир». Открыл для себя Акунина. Все его произведения прочитал. Мне привозили друзья его книги еще до того, как они появлялись в Сумах.

[q]r: Наверное, много читали религиозной литературы? [/q]
В.О.: Да. С 1996 года, когда я принял крещение, постоянно обращаюсь к Богу. Он помог мне справиться с трудностями, которые были у меня в последние два года.
У меня с Богом отношения такие, что, не поверите, когда у меня какой-то жизненный вопрос — открываю Библию и попадаю на ту страницу, на которой есть ответ на мою проблему.

[q]r: Если Вы не виновны, почему попали в СИЗО? [/q]
В.О.: Считаю, что в СИЗО оказался в результате ошибок следствия, а также в силу сложившейся политической ситуации. В настоящее время в этих ошибках разбирается суд с моим участием, участием моих защитников и стороны обвинения. Кстати, обвинение признает свои ошибки, ведь они отказались от части обвинения. В остальном нужно разбираться. В этом я возлагаю большие надежды на суд.

Шоковое счастье

[q]r: Расскажите о своих чувствах, когда судья сказал, что отпускает Вас под залог? [/q]
В.О.: Уезжая в тот день на суд, я знал, что где-то к 15.00–16.00 суд закончится, и попросил, чтобы к этому времени приготовили борщ. То, что меня отпустили, было огромной неожиданностью.

[q]r: Как провели первый день после освобождения под залог? Чем занимались? [/q]
В.О.: Пошел домой, познакомился со своей внучкой. По закону, детям до 16 лет нельзя участвовать в процессе, так что я отслеживал ее каждый шаг по фотографиям, которые мне передавали. Она меня приняла сначала с опаской — выглядывала из-за ноги невестки. Ее тоже по фотографиям учили, говорили, что это «Де-де». К вечеру она меня так и назвала. А еще было много звонков — звонили, поздравляли. Потом лег спать.

[q]r: Как спалось? [/q]
В.О.: Великолепно. Что-то снилось, но это был мимолетный сон не об освобождении.

[q]r: Говорят, у людей, которые помогали собрать деньги для залога в 200 тыс. грн., появились проблемы с правоохранительными органами… [/q]
В.О.: Я об этом слышал, но напрямую мне об этом никто не говорил. Если это так, очень сожалею. Я очень благодарен людям, которые смогли за два часа собрать эту сумму.

[q]r: Сложно ли привыкать к обычной жизни после СИЗО? [/q]
В.О.: Говорят, что человек привыкает к тюрьме после восьми месяцев заключения. Я был один год и семь месяцев. Мне пока тяжело привыкнуть к горячей воде — в СИЗО ее нет, а купание раз в неделю, и то дают 5–10 минут. К мобильному телефону привык не сразу — все забыл. Отвык от железных столовых приборов — в тюрьме ими пользоваться нельзя, так что есть приходилось только деревянной ложкой. Также не привык носить обувь (ее я носил, только когда ездил в суд, а в СИЗО носил тапочки).

Сумчанин-дончанин

[q]r: Вы в Сумах с 1999 года. Считаете ли себя сумчанином? [/q]
В.О.: Когда я переезжал в Сумы, то подготовился. Узнал, что истоки моей жены в Ахтырке: там родилась и она, и ее мать. А в Сумах у меня родилась внучка. Так что я имею полное право считать себя сумчанином.

[q]r: Получается, что теперь у Вас две родины — Сумы и Донецк. А отличаются ли чем-нибудь друг от друга жители этих городов? [/q]
В.О.: Люди везде одинаковые, но их бытие определяет сознание. Просто в Донецке люди живут во внешней красоте: ухоженные улицы, нет проблем с транспортом. Это культурный центр. Так что сравнить жителя Сум и Донецка так же невозможно, как и жителей Москвы и Донецка. В Сумах живут хорошие, добрые люди.

[q]r: После окончания судебного процесса хотели бы Вы вернуться в политику? [/q]
В.О.: В первую очередь, хочется закончить судебное дело. Сейчас я думаю только об этом и о том, как восстановить здоровье. Как гражданин, хочу, чтобы в городе к моей старости все было нормально. Чтобы я со своей внучкой и правнучкой прошелся по нормальной «стометровке», потому что ее убили уже; чтобы мог зайти в кафе и выпить нормальный чай или кофе; чтобы люди улыбались, а не насупленными были.

[q]r: То есть старость планируете провести в Сумах? [/q]
В.О.: Я достаточно гордый человек и много выдержал. Имею право жить в этом городе и никогда не уеду.

[q]r: Планируете ли Вы поехать на лечение в другой город? [/q]
В.О.: Сейчас я не имею права куда-либо ехать. У меня есть проблемы со здоровьем, которые связаны с передвижением, но сейчас мы не хотим требовать этого у суда, так как хотим поскорее закончить дело. Кроме того, могут появиться слухи, что Омельченко собирается пересечь украино-китайскую границу, чтобы оказаться в Америке. Все болезни от нервов, а сейчас все нормально, так что мне лучше.