Как украинцы нашли в далекой южноамериканской стране свою вторую Родину

Украина в Парагвае. Об этой стране редко что-то услышишь. Здесь никогда ничего не происходит, сюда практически не ездят туристы, а многие люди искренне путают Парагвай с Уругваем. Расположенный в «медвежьем углу» Южной Америки, Парагвай не имеет выхода к морю, сюда нет ни единого прямого авиарейса из Европы. Страна не блещет природными и архитектурными достопримечательностями, здесь не проходит Андский хребет, империя инков не оставила на территории Парагвая почти никаких следов. Это одна из самых индейских стран мира – язык гуарани является официальным и имеет такое же распространение, как испанский. Но для любопытного путешественника Парагвай интересен своей уникальной атмосферой, и кажется, что даже время здесь движется медленнее, чем в остальном мире. Если хотите увидеть Латинскую Америку 30-40-летней давности, то вам – именно сюда.
Нашого цвіту…
Когда оказываешься на юго-востоке Парагвая и видишь здешние ландшафты, то невольно вспоминаешь всхолмленные равнины Среднего Поднепровья или Подолья. С той лишь разницей, что украинская земля имеет чёрный цвет, а здешняя – красно-коричневый. Она богата медью и так же плодородна, как украинские чернозёмы. Услышать украинский язык на юго-востоке Парагвая не составляет труда, ведь здесь живёт несколько тысяч семей, чьи предки 80 лет назад осели на этой красной земле. И чувствуют они себя здесь очень даже неплохо. «Ми живемо в Парагваї, як у Бога за дверима», – так сказала мне одна из здешних украинок, дед которой приехал в Южную Америку из села под Ковелем.
Волне украинских мигрантов, прибывших в Парагвай в 1936-1939 гг. с Волыни и Галичины, повезло дважды. Во-первых, они избежали ужасов Второй мировой войны, а во-вторых, попали в страну, в которой никогда ничего не происходит. Действительно, после Чакской войны и «революции гуарани» в 1947 г. в Парагвае не происходило ничего резонансного (если не считать «охоты на коммунистических ведьм» при Стресснере в 1956 г. и свержения самого Стресснера в 1989-м). Государство никогда не мешало жить своим гражданам, а в годы неурожаев даже помогало земледельцам. До недавнего времени в Парагвае не было даже НДС, а сейчас этот налог – самый низкий в Южной Америке – 10%.
Вначале украинским переселенцам было трудно обживаться на парагвайской земле. Им приходилось в буквальном смысле отвоёвывать свободные земли у субтропической сельвы. Добавьте сюда неведомые ранее людям из Украины тропические болезни, ядовитых змей и насекомых. Но так было лишь вначале. В Парагвай приехали земледельцы – люди работящие и выносливые. Со временем все, кто того хотел, наладили собственное хозяйство и стали успешными землевладельцами. Государство им в этом никогда не мешало, а для «цивилизованного демократического мира» Парагвай вроде как и не существовал вовсе.
За десятки лет спокойной жизни на украинских землях Парагвая (это, прежде всего, департамент Итапуа) сложился своеобразный земледельческий строй – каждая семья имеет собственную землю (от десятков до сотен гектаров), сельскохозяйственную технику, большое количество различного скота и уверенность в завтрашнем дне. Селяне Украины могли бы только позавидовать своим этническим соотечественникам в далёком Парагвае: в Украине немного найдётся хозяйств на селе, которые имели бы в частном владении 100-200 гектаров земли, собственную мельницу или тартак (лесопилку), три трактора, два комбайна, 50 коров, 20-30 свиней. Да, парагвайским украинцам повезло: в Южной Америке они создали ту Украину, о которой мечтали их отцы и деды, отправляясь в 1930-х годах на другой конец света. Создали Украину в Парагвае.

«ЗДЕСЬ ВСЁ МОЖНО»
В столице Парагвая городе Асунсьоне первый час ночи. Еду по тёмным улицам старого центра в машине местного жителя Рауля. Когда-то давно он учился во Львовском политехническом институте (был там единственным студентом из Парагвая), поэтому относительно хорошо знает русский язык, немного понимает и по-украински. После ужина в ресторане Рауль решил покатать меня по городу. Когда, сев в машину, я хотел пристегнуться ремнём безопасности, он сказал: «Не надо. Это же Парагвай, здесь всё можно».
Полуночный Асунсьон оказался на удивление безлюдным. У красиво подсвеченного разноцветными огнями президентского дворца сделали остановку. Пока я фотографировал, Рауль купил пива и начал употреблять его прямо за рулём. В Парагвае это можно. Покатав меня по ночному городу, Рауль поселил гостя в одном из хостелов в центре Асунсьона, заплатив за четыре ночи и разбудив при этом дежурного администратора. Да, это Парагвай, здесь всё можно. Или практически все.

ПАРАГВАЙСКИЙ ГУБЕРНАТОР С УКРАИНСКОЙ ФАМИЛИЕЙ
Были в моей путешественническо-журналистской практике встречи с людьми, занимающими серьёзные управленческие должности. С мэром Магадана Владимиром Печёным в 2006 году, главой краевого Совета Камчатки Юрием Данкулинцем в 2008-м, украинскими послами в Кыргызстане и Аргентине. Теперь в этом списке появился и первый губернатор. 17 июля я стал гостем дома у новоизбранного губернатора департамента Итапуа (Парагвай) Хуана Альберто (Джони) Смалко. У него весьма сложная родословная – украинскую фамилию Смалко он унаследовал от деда-одессита, оказавшегося в Южной Америке в результате белогвардейской эмиграции. Но в его крови течёт также и сирийская, русская, парагвайская кровь. В этой стране народы очень тесно переплелись.

НОВА ВОЛИНЬ І ТАРАСІВКА В ПАРАГВАЇ
Неподалік парагвайського міста Енкарнасьон знаходиться велике поселення, засноване українськими мігрантами. Називається воно Капітан Міранда, але початкова його назва – Нова Волинь. Зрозуміло, що першими поселенцями на цих червоних землях були волиняни.
Нинішнє селище Капітан Міранда складається з кількох частин і околиць і вже майже злилося з Енкарнасьоном. Одна з околиць колишньої Нової Волині називається Тарасівкою (є також Нова Україна), а назвали цю місцевість так на честь українського поета Тараса Шевченка. І хоча дана назва не є офіційною, але вже давно прижилася. Тут навіть є православний поклінний хрест, встановлений 1978 року на честь Тараса Шевченка.
16 липня я познайомився з уродженцем Капітан Міранди 33-річним Мануелем Сінкаром – президентом української Асоціації православного Братства Святого Георгія. Він і влаштував для мене цікаву й дуже пізнавальну автоекскурсію в колишню Нову Волинь. Крім усього іншого, я побував на цвинтарях, де ховали перших переселенців. Незважаючи на неминучий і невблаганний процес асиміляції, на багатьох надгробках ще до 1970-х років написи робили українською і російською мовами (крім українців у Капітан Міранді багато нащадків мігрантів з Німеччини, Росії, Польщі, Швейцарії, Японії).

ПАРАГВАЄЦЬ ВЧИТИМЕ УКРАЇНЦІВ
З дуже цікавою людиною познайомився вчора у Фрамі. Клаудіо Амарілья – 31-річний парагваєць, який вже далеко не перший рік професійно займається українськими народними танцями. Навіть їздив “стажуватися” до України в знаменитий ансамбль танцю імені П. Вірського. Цього року він знову вирушить до Києва, щоб закінчити навчання. А коли повернеться до Парагваю, то буде навчати тутешніх етнічних українців їх же національним танцям. Такий ось життєво-культурний феномен…

МУЗЕЙ ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ ПАРАГВАЯ
Это, пожалуй, интереснейший из немногих музеев Асунсьона. Раньше в Парагвае существовала ширококолейная железная дорога, ходили регулярные пассажирские поезда по маршрутам Асунсьон – Энкарнасьон и Асунсьон – Абаи, общая протяжённость железных дорог страны составляла 433 километра, не считая нескольких узкоколейных линий. Но в 2006 году железнодорожное движение в Парагвае “умерло”. Оставался лишь единственный туристический пригородный поезд Асунсьон – Арегуа, но и его ликвидировали в 2010-м. “На память” о железных дорогах страны остался только этот музей, действующий в здании бывшего железнодорожного вокзала Асунсьона.
Входной билет стоит 10000 гуарани (менее 2$), он имеет вид старого железнодорожного картонного билетика. В музее собрано много подлинных вещей, отображающих историю этого вида транспорта в Парагвае. Старые фото вокзала и разных паровозов и вагонов, новые фото заброшенных железных дорог, учётные карточки железнодорожников, ведомственные книги и рабочие журналы. Реконструированы рабочее место диспетчера станции, билетная касса и телеграф. На путях у перрона стоит старый вагон, в который можно зайти. Навес-крыша над двумя платформами и путями сохранились в неизменном виде со времён строительства вокзала.

32-річний Хосе Мануель Бабак – парагваєць українського походження. В нещодавньому минулому він був професійним футболістом, у 2005-2014 роках виступав за “Гуарані” (Асунсьон), аргентинські “Бока Унідос”(Коріентес), “Патронато” (Парана) і “Фор Евер” (Ресистенсія). Найпам’ятнішим матчем для нього є гра в Буенос-Айресі проти “Рівер Плейта” у 2012 році при 56 тисячах глядачів. Зараз він живе у Фрамі з дружиною Христиною (також етнічною українкою), споруджує власний будинок і продовжує грати у футбол, але вже на аматорському рівні.

ПОЛЬСКИЙ ЗАГРАНПАСПОРТ 1937 ГОДА
7 июня. Фрам (ПАРАГВАЙ). Познакомился с интереснейшим человеком – 92-летним украинцем Петром Бараном. В 1937 году в десятилетнем возрасте вместе с родителями он эмигрировал с Волыни (в то время находившейся в составе Польши) в Парагвай. Здесь он стал землевладельцем и фермером, много работал и хорошо жил. Несмотря на свой весьма преклонный возраст, Пётр Баран сохранил хорошую память и ведёт активный образ жизни. Трудится на огороде и в саду, до сих пор ездил за рулём “камьйонеты” (пикапа). Пётр сохранил очень интересный документ – паспорт своего отца, по которому семья выезжала в 1937 году из Польши в Парагвай. Паспорт выдавали на главу семьи, но в него вписывались все члены выезжающей в эмиграцию семьи.

Подвестка вниз
ВОЙНЫ ПАРАГВАЯ
Размеренность и неторопливость. Никто никуда не спешит и не опаздывает, не кричит и не нервничает. Эта страна всегда давала приют всем, кто в силу разных причин терял возможность жить на родной земле. Сначала сюда ехали крестьяне-земледельцы, мечтавшие о спокойной жизни и достатке, затем в Парагвай бежали из большевистской России белогвардейцы, позже здесь нашли приют многие из немецких нацистов. Эта страна ни с кем не хочет конфликтовать, хотя соседи в прошлом и «оттяпали» у неё большие куски земли.
Войны в истории Парагвая всё же случались. Одна из них была губительной для страны, другая – бессмысленной. Первая вошла в историю как война Тройственного союза 1864-1870 годов. Парагвай, который был в то время самодостаточной и вполне благополучной страной (здесь даже построили первую в Южной Америке железную дорогу), решил помочь дружественному Уругваю в его борьбе с бразильской интервенцией. В результате дипломатических хитросплетений против Парагвая объединились Бразилия и Аргентина, а в конечном итоге и Уругвай. Кровопролитная война очень дорого стоила Парагваю – страна потеряла около половины своей территории и 90% мужского населения (после войны правительство Парагвая для решения демографической проблемы даже вынуждено было временно легализовать многожёнство). Вторая война приключилась в 1932-1935 годах, в этот раз Парагвай воевал против западного соседа – Боливии. Причиной конфликта стала спорная территория Чако, почти безжизненная и непригодная для какой-либо деятельности человека. Интерес к этой обширной области возник лишь после того, как появились сведения о богатых залежах нефти в Чако. На сторону Боливии сразу же стала американская нефтяная компания «Стандард Ойл», а Парагвай поддержала британская корпорация «Шелл Ойл». Это была самая кровопролитная латиноамериканская война в ХХ веке. Воевали между собой Парагвай и Боливия, но значительную роль в победе парагвайской армии сыграли бывшие белогвардейские офицеры во главе с генералом Иваном Беляевым, а боливийской армией командовал немецкий генерал Ганс Кундт. Парагвай выиграл ту войну и утвердил за собой 3/4 спорной территории Чако, однако нефти там тогда так и не обнаружили. Её нашли в 2012 году, но в той части Чако, которая по итогам войны отошла к Боливии…

Подвекрстка вправо
Диктатор Стресснер
В течение трёх десятилетий по второй половине прошлого века Парагвай непременно ассоциировался с именем диктатора Альфредо Стресснера (здесь его называют Стросснером). Придя к власти в 1954 году, он оставался единоличным правителем страны, пока не был свергнут собственным же зятем. Правление Стресснера отличалось полным неприятием «левых» идей. Парагвайские тюрьмы были переполнены «политическими», хотя зачастую люди попадали туда по ошибке либо недоразумению. Вот лишь один пример. В начале 1960-х годов один земледелец хотел переоборудовать бензиновый двигатель на дизельный и с этой целью раздобыл где-то советский технический журнал. Никакой политической пропаганды в нём не было, но на обложке над названием журнала мелкими буквами был напечатан известный лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». Этого было достаточно, чтобы несчастный селянин угодил в тюрьму…
Взяв курс на экономическую независимость, режим Стресснера отказался от внешних займов и добился «экономического чуда» – с 1962 по 1981 год ВВП страны неизменно рос. Парагвай стал крупнейшим экспортёром сои, сельское хозяйство было механизировано, появилась промышленность и торговый флот, фактически заново была отстроена столица Асунсьон. Впрочем, главной «отраслью» экономики при Стресснере была контрабанда. Для того чтобы обеспечить лояльность вооруженных сил, Стресснер распределил функции в контрабандной торговле между различными родами войск. Флот при нём занимался всем, что перевозится с помощью водного транспорта или через таможню. Конная гвардия монополизировала торговлю алкоголем и сигаретами. Подразделения внутренних сил специализировались на торговле скотом, главным образом с Бразилией. Директор департамента парагвайской уголовной полиции Пастор Коронел «по совместительству» являлся главным организатором торговли героином.
Несмотря на успехи в экономике, режим Стресснера не смог разрешить многих проблем. Безработица даже в лучшие годы составляла 40%, качественная медицина практически отсутствовала, а около полутора миллиона парагвайцев, сочувствовавших коммунистической и социалистической идеям, вынуждены были покинуть страну. Не любил Стресснер и индейцев. От племени гуарани, насчитывавшего четверть миллиона человек, осталось 30 тысяч, а от некогда многочисленного племени аче, находившегося на первобытной стадии развития, осталось 500 человек. Правление Стресснера, конечно, не могло продолжаться вечно. Но ему повезло не быть убитым в ходе переворота, как это зачастую бывает в Латинской Америке. Свергнутый диктатор вполне счастливо доживал свой век в Бразилии и умер в возрасте 93 лет.
Александр Волощук, специально для R из Южной Америки