Живая память

Во время Великой Отечественной войны в посёлке Хутор Михайловский были сожжены сотни военнопленных

Войска Красной армии освободили Хутор Михайловский 5 сентября 1943 года. Валентине РЯЗАНЦЕВОЙ в то время было 13 лет. В её памяти отчётливо всплывают картины, о которых она рассказывает со слезами на глазах.

Будучи ребёнком, Валентина видела, что происходило за колючей проволокой немецкого концлагеря, располагавшегося на территории их посёлка. «Во время войны в оккупацию попала вся наша семья — папа, мама и трое детей. Всё, что мы пережили, несколькими словами не передать. Оккупационные власти не только физически пыталась уничтожить нас — они хотели победить наш дух. Нам запрещалось очень многое, даже наши песни. И всё это делалось под страхом смерти. А мы так скучали по нашим песням! Когда родителей не было дома, мы пели их до изнеможения. Потом падали и засыпали, не слыша даже бомбёжек», — вспоминает Валентина Николаевна.

Как и все её друзья, Валентина была смелой девочкой. Компания детей часто ходила туда, куда ходить строго запрещали не только немцы, но и родители. Концлагерь для военнопленных располагался, по ее словам, на территории рафинадного завода. Под него немцы приспособили также общежитие, клуб и несколько домов, стоящих по соседству. «Мы сразу узнали о концлагере. Сначала немцы не запрещали жителям города приносить военнопленным одежду и еду. Пленным солдатам иногда удавалось передать нам записки со своими именами. Они надеялись, что когда-нибудь мы сообщим о них их родным», — рассказывает она.

Когда военнопленных стало больше, немцы обнесли всю территорию концлагеря забором из колючей проволоки. Они установили вышки с прожекторами и стали патрулировать с собаками всю территорию лагеря. «За колючей проволокой началась страшная жизнь. Пришла зима. Несмотря на то что морозы доходили до 40 градусов и ниже, помещения не отапливались. Кормили пленных какой-то баландой и неочищенной гречихой. От такой еды солдаты в муках умирали. Около 800 человек немцы загнали в заводской клуб. Многих они закололи штыками, а потом сожгли. Жители посёлка видели немцев, мундиры которых были забрызганы кровью. Когда сжигали солдат, на улицах города невозможно было находиться — слышались крики, а в воздухе стоял едкий запах сгоревших волос и человеческой плоти», — рассказывает Валентина Рязанцева. Ей хорошо запомнился забор из колючей проволоки. На заборе время от времени появлялись мертвые тела красноармейцев, решившихся на побег. Для острастки трупы с колючей проволоки подолгу не снимались. “Концлагерь находился недалеко от нашего дома. По ночам мы слышали доносившиеся с его стороны крики и выстрелы. Многим военнопленным всё-таки удавалось убежать из лагеря. Местные жители прятали их у себя дома и выхаживали. После этого переправляли их в партизанский отряд Ковпака. Из листовки подпольщиков мы узнали, что за ноябрь — декабрь 1941 года немцы уморили голодом и холодом несколько тысяч военнопленных. Многих из них сожгли “, — уточнила Валентина Николаевна.

В 1942 г. партизаны напали на концлагерь и освободили 200 военнопленных, были убиты 60 немцев. Весть о партизанах быстро разлетелась по городу. Дети побежали в освобождённый концлагерь. «По всей территории лагеря валялись оголённые трупы. В центре стояли большие чаны с неочищенной гречкой. На трупы было страшно смотреть, т.к. они просвечивались насквозь. В надежде найти хоть кого-то из живых мы обошли всю территорию лагеря, проверив все бараки. Двери и окна домов были заколочены. И вдруг из подвала одного из домов до нас долетели голоса. Этот дом был облит бензином. По всей видимости, немцы готовились сжечь его вместе с людьми, да не успели — военнопленных освободили», — вспоминает Валентина Рязанцева.

Немцы расстреливали людей на территории городского парка вплоть до освобождения поселка. Валентина и ее друзья тайно пробрались в запретную зону. В яме среди трупов они увидели и расстрелянного ребёнка.