Борис Данченко. Художник и мыслитель

В каждом произведении Бориса Данченко присутствуют смысловые подтексты, символика, глубина и эмоциональность образов

До сорока лет художник Борис ДАНЧЕНКО был приверженцем прогресса, восхищался научными открытиями. Сейчас он пришел к выводу, что из-за ускорения темпа жизни у людей не остается времени, чтобы спокойно полюбоваться природой, неспешно пройтись по знакомой улице. Наша духовность и интеллект отстали от достижений цивилизации, и это рождает несоответствие.

[q]r: Борис Борисович, бытует мнение, что при соответствующей подготовке художником может стать каждый. Так ли это? [/q]
Б.Д.: Я думаю, что научить рисовать можно каждого, но художником может стать далеко не каждый. Это дар от природы. Здесь есть разница между обычным изображением предмета и через осмысление превращение его в образ. Это уже задача художника.

[q]r: Когда Вы поняли, что Ваше призвание — быть художником? [/q]
Б.Д.: В детстве я оформлял стенгазеты, но не думал, что стану художником. Лишь в 20 лет в одно мгновение во мне открылась какая-то тяга к изобразительному искусству, которая где-то внутри меня долго дремала, и я поставил себе цель непременно стать художником.

[q]r: Вы учились на факультете сценографии. Чем для Вас интересен театр? [/q]
Б.Д.: Театр — это синтетический вид искусства. Интерес художника заключается в том, чтобы, познав историю, этнографию, особенности костюмов, создать образ спектакля. У меня был потрясающий педагог — грамотный, тактичный. Это народный артист ТЕРЕЩЕНКО. Он умел так подсказать и направить мысль, что казалось, будто решение родилось у тебя. Терещенко учил нас мыслить широко, не вдаваясь в детали, создавая образ времени.

[q]r: Что Вам запомнилось во время учебы в училище? [/q]
Б.Д.: Безумная радость познания. Во время учебы я по композиции всегда делал две работы. Первая — с учетом требований преподавателей, вторая — как мыслил я. Уже тогда намечались противоречия. Конечно, классические знания, накопленные веками, — это важно. Но каждый художник должен подключать свою индивидуальность иначе он будет просто ремесленником, владеющим красками и кистью. На нашем курсе было десять человек, из них восемь так и не смогли оторваться от влияния классики, найти собственный стиль и стать в какой-то степени известными.

[q]r: Ваши пейзажи всегда символичны и наполнены метафорами. [/q]
Б.Д.: Живопись художников, которые рисуют просто картинку, я называю гастрономической или кулинарной. Любой художник — сложный механизм с разнообразным эмоциональным состоянием. Ведь обыкновенное дерево в разные периоды времени выглядит по-разному. В него нужно вложить эмоции, чувства. Если ты тоскуешь, то и дерево должно плакать вместе с тобой. Или наоборот — смеяться. Саврасов, Куинджи отошли от иллюзорного копирования и превратили пейзаж в образ. В моих работах есть и доля мистики. Жизнь — загадка, в ней много необъяснимого. Например, если выйти в знакомый парк ночью, он будет выглядеть совсем по-другому, чем днем, в нем появится ощущение страха, чего-то непонятного. Загадка должна присутствовать в каждой работе.

[q]r: У Вас есть картины на сюжеты литературных произведений. Почему именно эти герои вдохновили Вас? [/q]
Б.Д.: В «Соборе Парижской богоматери» — столкновение внешнего уродства и внутренней красоты. Это вечная борьба, которая идет и сейчас. Блок — мягкий, интеллигентный, образованный, необычный человек, гениальный поэт, который не был понят своим временем. «Алые паруса» рассказывают о том, что человек не может жить без мечты, без тяги к прекрасному. Без мечты — животная жизнь, существование получеловека.

[q]r: Влияет ли время, окружающая среда на творческого человека? [/q]
Б.Д.: Любой художник — продукт своего времени, и никуда от этого не деться. Поэтому есть два пути — славить то, что есть, или ставить вопросы. Я предпочитаю делать второе. В начале своего пути меня критиковали за сентиментальность. В то время процветал соцреализм, и на фоне рабочих мои незабудки выглядели странно и неуместно. Мне, например, советовали в пейзаж вписать танк, на манер батальной сцены. Но каждому свое, и мне все равно, купят мою картину или нет.

[q]r: Что нужно делать, чтобы сохранить себя? [/q]
Б.Д.: Сложный вопрос. Обычно искусствоведы приводят в пример эпоху Ренессанса, когда художники часто работали на заказ и создавали шедевры. Да, это верно. Тогда художник мог жить и работать, ему создавали для этого условия. Но когда работаешь в угоду, создаешь красивенькие портреты — теряешь себя.

[q]r: Нужно ли художнику уединение? [/q]
Б.Д.: Обязательно. Впрочем, как и всем людям. Есть такая притча: профессор учит подмастерье, а тот жалуется на постоянную занятость: «Я 24 часа работаю!» На это профессор ответил: «А когда же ты мыслишь?» И выгнал ученика.

[q]r: Присутствует ли в творческих профессиях жертвенность? [/q]
Б.Д.: Да. Иногда окружающим людям творческий человек кажется жестоким, бессердечным. Но быть хорошим везде — невозможно. Нужно что-то выбирать.

[q]r: Вы рады, что студия возродилась? [/q]
Б.Д.: Конечно, это хорошо. После закрытия студии мы чувствовали себя сиротами. Когда отдаешь 30 лет одному месту и видишь, как все рушится в один момент, остается глубокая рана. И когда молодежь стала снова создавать студию, снимать помещение, я помог составить им учебные планы, но возглавить отказался. Теперь их время, им и карты в руки. Я рад, что у людей снова появилась возможность заниматься и развивать свои способности.