Творческий кочевник

“Театр тоже должен приобретать новые формы, новое звучание”

Театральная династия — не редкость. Скорее, норма жизни актеров. Дети, выросшие в театре, зачастую продолжают дело родителей. К одной из таких династий принадлежит и наш собеседник — Александр РЫБЧИНСКИЙ. В прошлом актер театра им. М. С. Щепкина, затем его же режиссер и главный режиссер. Теперь Александр Игоревич работает в Кривом Роге. В Сумах он нечастый гость, но сейчас приглашен на постановку спектакля «Назар Стодоля» в бывший родной театр, где и состоялась наша беседа.

— Меня периодически приглашают на постановки в родной город, чему я несказанно рад, — говорит Александр Рыбчинский. — Очень приятно встретиться с друзьями, с коллективом театра, с прекрасным городом, в котором я прожил больше 20 лет и который очень люблю.

[q]r: Вы родились в актерской семье, с детства бывали в театре. Должно быть, у Вас просто не было иного выбора, кроме как стать актером?[/q]
— А я и не думал об этом. Будучи ребенком, я каждый день бегал в театр, чего родители мне не разрешали — нужно было хорошо учиться. А я прятался на галерке, пока не начнется спектакль, а уже перед финалом убегал домой, чтобы родители не заметили. Я вообще рано вышел на сцену, мне еще не было 16, а я уже играл главные роли, начал ездить на выездные спектакли. Тогда ведь не было хороших дорог, нормальных автобусов, но среди актеров был такой энтузиазм, который сейчас, к сожалению, очень редко встретишь в театре, да и вообще в жизни. Я помню, как приезжали с мороза в театр после выезда, а театр тогда еще отапливался печками, и дежурная тетя Катя вынимала из печи горячую картошку, ставила, естественно, самогон, начинались песни… Помню, мой отец ставил спектакль «Ой, не ходи, Грицю, та й на вечорниці». Для этой постановки женщины-актрисы своими руками вышили задник. Их никто не заставлял, им никто за это не платил. Это была такая самоотдача именно идее, делу. Никогда артисты периферийных театров, как наш, не получали много, они всегда были полунищие. Но почему-то всегда у них горели глаза, горели тем светом, который их вообще держал на этой земле.

[q]r: Сейчас этого в актерах нет?[/q]
— Сейчас мир стал более прагматичным. Сейчас молодой человек говорит: «Я же работаю, плати мне». А платят очень мало, мизер, прожиточный минимум.

[q]r: Вы считаете, что, если бы актерам платили больше, в их глазах снова бы появился тот самый блеск энтузиазма?[/q]
— Тогда был бы выбор. Когда было понятие престижности профессии, когда люди в театр шли не за деньгами, был колоссальный отбор. Отсекалось все, что не горит. А сейчас вынуждены порой брать всех, кто пришел. Профессия теряет престижность…

[q]r: Может быть, это касается провинциальных театров в Украине, а в России иная ситуация?[/q]
— Если говорить о московских театрах, взять тот же театр Табакова «Табакерка», то актеры в театре тоже получают немного, но у них совершенно другая ситуация: они имеют возможность работать на стороне — в сериалах, антрепризах, на радио, телевидении… Масса всяческих возможностей. Здесь, на периферии, актер всего этого лишен.

[q]r: Но те же Алексей ВЕРТИНСКИЙ, Анатолий ХОСТИКОЕВ как-то вертятся.[/q]
— Благодаря чему? Тому же телевидению, кино.

[q]r: Не только. Хостикоев, к примеру, создал свою театральную компанию. [/q]
— И это, наверное, правильно. Начинает появляться частный театр — антреприза. В Киеве таких театров штук 50. Другое дело, кто из них выживает, а кто нет.

[q]r: Очевидно, уровень разный. [/q]
— Да, наверное. Есть там прекрасная антреприза «Колесо», которая сейчас уже становится стационарной. Все театры у нас начинались с колес. В оседлости театров есть и хорошая сторона, и отрицательная. Когда человек осел в одном городе, имеет какой-то загородный участок.. Актер не может быть привязан к одному месту! У него другая структура души.

[q]r: Это совершенно особая порода людей?[/q]
— Да, оно так и есть. В постоянном передвижении, кочевничестве заложена природа нашей профессии.

[q]r: Только ведь не все выдерживают такую жизнь. [/q]
— Вот поэтому раньше и был отбор. Сейчас нужно поднимать культуру вообще. У нас же есть прекрасные музеи. Я помню, раньше какие были выставки… Были союзы писателей, поэтов. Всё это работало. Сейчас я этого не вижу, может, потому что редко бываю в городе.

[q]r: Всё это есть и сейчас, но, на мой взгляд, в театрах проблема обозначена ярче, более заметна. Кризис профессии, что ли. [/q]
— Наверное, вы правы. Театр тоже должен приобретать новые формы, новое звучание сегодня. Ведь современная молодежь имеет доступ к Интернету и видит совершенно другой видеоряд. А мы ее пичкаем порой нашими старыми постановками. Зрителю делается скучно…

[q]r: А Вы сами готовы работать в современном театре?[/q]
— Я готов, по крайней мере, пытаюсь к этому идти. Насколько это получается, не мне судить, но я бы хотел попытаться.

[q]r: Почему тогда для постановки Вы взяли пьесу «Назар Стодоля» Мне кажется, это сразу отбрасывает театр лет на 30 назад. ?[/q]
— А если взять Шекспира? Нам почему-то кажется, что, если взять Шекспира — это да, проблема, уровень. Здесь тоже это всё есть — и даже, может быть, глубже. О чем эта пьеса на сегодняшний день? Что лежит в основе исторической беды нашей Украины? Зра-да. Зрада принципам веры, слову. Мы разрываемся на куски. Вот об этом надо сегодня говорить.

[q]r: Вы считаете, на этот спектакль будут ходить зрители? Ведь спектакли, чего греха таить, ставятся еще и для того, чтобы театр мог заработать деньги… [/q]
— Я вам так скажу. Если человек придет в театр и ему будет интересно наблюдать за артистами на сцене, их проживанием роли на сцене, если роль точно сыграна, этот дух обязательно перелетит через оркестровую яму в зрительный зал. Конечно, не для всех. Бывает, люди уходят из зала, не досмотрев спектакль до конца. Но это нормально! Когда мы смотрим на картину, она может нам нравиться или нет. Это же естественно — все люди разные, вкусы разные. В основе любого искусства должна быть искренность, искренняя отдача. Если это будет присутствовать, если это будет чувствоваться, мне кажется, это будет тот манок, на который всегда найдется отзыв.

[q]r: Но одно дело, что задумывает режиссер, и совсем другое — конечный результат, который во многом зависит от актеров. Всегда ли у них получается донести режиссерскую идею до зрителя, не извратив ее?[/q]
— Это наша общая задача. А что вы смотрели последнее в этом театре?

[q]r: Это были «Проделки Ханумы». [/q]
— Вам не понравился спектакль?

[q]r: Честно говоря, не очень. Внутреннее ощущение от спектакля какое-то неопределенное, как будто чего-то не хватает. Декорации тоже были не очень… Может, из-за отсутствия денег?[/q]
— Да не надо всё списывать на деньги! Хотелось праздника с самого начала, сказать: «Приходите к нам в гости!» Я настраивал артистов именно на это. Но наше ощущение провинциализма — это не география, неважно, живем мы в Сумах или в Киеве. Это внутреннее ощущение своей нужности в этом мире. Если бы в актерах это было, они бы по-другому работали.

В этом театре я работал очень долго. Здесь были разные периоды. Давайте вместе сейчас поднимать его, поднимать престиж нашей работы, потому что, если не о чем писать, лучше не писать вообще ничего. Актеры должны почувствовать внимание к ним. Они не чувствуют этого.

[q]r: Зачастую актеры сами виноваты в том, что зрители к ним неадекватно относятся, поскольку внутренние театральные склоки выносятся на всеобщее обсуждение. Как можно уважать актеров, которые прилюдно поливают друг друга грязью?[/q]
— Я согласен. Сначала должен быть спектакль. Я по своему опыту знаю многих артистов, и киевских, и московских. Там тоже всё это есть. Там тоже пьют, и еще как пьют. Но есть искусство. Великие мастера собираются внутренне и делают. И зрители смотрят на сцену с открытым ртом. А то, что у них происходит после спектакля, никого не волнует. А у нас наоборот. Но актеры сами в этом виноваты. Однозначно. Но почему-то мне хочется верить во что-то чистое, хоть я уже и не молодой. Нужно приглашать артистов, а не набирать людей с улицы.

[q]r: Но сюда никто не приедет. [/q]
— Почему?

[q]r: Потому что нет условий. [/q]
— Тогда что остается?

[q]r: Работать с теми, кто есть, и пытаться вырастить актеров. [/q]
— Но это же не бывает вот так, вдруг — раз и выросло. С ними нужно работать.

[q]r: Вы готовы прийти в этот театр в качестве главного режиссера?[/q]
— Сложно сказать. Для этого очень многое нужно. Этот коллектив мне дорог, осколки ТОГО коллектива, в котором я когда-то работал. Я был бы рад их собрать. Но, скорее всего, я не буду участвовать в конкурсе на замещение должности главного режиссера. Здесь должен прийти человек, который все поставит на свои места.

[q]r: Вы можете назвать хотя бы пару фамилий режиссеров, которым было бы под силу справиться с коллективом и поднять театр на должный уровень?[/q]
— Я могу назвать много фамилий, но я знаю, что эти режиссеры сюда не приедут, потому что им не создадут никаких условий.

Мне очень симпатичен режиссер БОРИС, который сейчас преподает в Харьковском институте. Это прекрасный режиссер. Мне кажется, он мог бы объединить коллектив своей верой в профессию.

Даже если работает приглашенный режиссер, должна быть понятна идея, каким должен быть театр. Театр — это добровольная диктатура, иначе быть не может. Только один человек должен определять политику театра. Режиссер дает идею, а актеры, в силу своего таланта, работают на эту идею, не тянут одеяло в свою сторону. Тогда получается спектакль, получается театр. По-другому быть ничего не может! Ни-че-го.

[q]r: А зрителям-то как долго ждать, пока театр придет в себя? Смотреть неинтересные и некачественные спектакли?[/q]
— Я не могу дать какой-то рецепт. Нужно набраться терпения всем. И определяющей будет любовь к этому театру. Любовь, а не ненависть.

[q]r: Вы считаете, у театра им. Щепкина есть будущее?[/q]
— Есть! Еще раз повторю: есть! Только нужно не языком болтать, а собраться всем вместе и делать дело. Не получится в этот раз — получится в следующий.