Эпизоды военного детства

Даже те, кому в 41-м было четыре года, получили свою порцию войны

Юрий Михайлович ГРИШИН утверждает, что войну помнит плохо, но, послушав его воспоминания и впечатления, понимаешь, что тема войны неисчерпаема, и каждый, кто застал войну, может рассказать о ней что-то новое и сугубо личное.

Войну Юрий Гришин встретил в возрасте четырех лет. Жил он тогда с бабушкой в Подмосковье, в с. Снопово Солнечногорского района. Там проходила советская линия обороны, которую Красная армия вскоре оставила. Ну и пришли в Снопово немцы и мадьяры, стали «гулять по селу». Это выражалось, прежде всего, в том, что у жителей забирали все, что нужно для победы рейха. Первостепенное внимание уделялось теплым вещам: к Москве, как известно, немцы подошли в самый мороз. Настоящий, русский. Но в легких шинелях. Конфискации, точнее, отъему подлежали тулупы, валенки, женские пуховые платки — все, что греет. В общем, раздели селян основательно.

Разные немцы

Вспомнил наш собеседник такой эпизод. Сидел он на скамейке у печки-голландки, грелся и любовался огнем. Вдруг в хату ввалились несколько немцев. Замерзшие, покрытые инеем. Естественно, сразу — к огню. Один из них, чтобы освободить место, схватил мальчишку за шиворот и отшвырнул. И вот четырехлетний Юра Гришин вместо того, чтоб жаловаться бабушке, хватает полено — и обидчика по горбу! Немец — за автомат… Спас тогда немецкий офицер: что-то крикнул и успокоил подчиненного. Что он мог крикнуть? Что-то вроде команды: «Отставить беспредел!» — наверное… А бабушка внука потом некоторое время прятала.

Но, несмотря на такие суровые приключения, Юрий Михайлович говорит, что немцы поначалу были более-менее лояльны к местному населению. Среди них и хорошие люди встречались, не все были звери. Совсем плохо стало, когда им пришлось отступать от Москвы. Тогда немцы в организованном порядке выгнали местных жителей на улицу и сожгли все дома. Это, напомним, был суровый январь… Вот когда пригодились людям землянки и блиндажи, оставленные Красной армией!

Недетские впечатления

Некоторые из воспоминаний детства звучат совсем не по-детски. О кусках человеческих тел, которые повисали на березах после удачного попадания советского снаряда, о том, как детвора обшаривала убитых немцев в поисках чего-нибудь съестного. Еще запомнилось, как при отступлении из деревни ехал один немецкий офицер верхом, а прямо к хвосту лошади было привязано обыкновенное корыто. В нем сидел раненый…

После освобождения деревни от нее остались одни печные трубы. Жители спасались тем, что разгребали снег на картофельном поле и выковыривали из мерзлой земли почерневшую картошку. Весной стало легче. Появились березовые почки, а они, оказывается, тоже съедобны. Юрий Михайлович вспоминал о специфическом блюде, которое называли «березовой кашей». Готовили его из березовой коры, измельченной и запаренной. В самом деле, изобретательность и жизнелюбие человека беспредельны!

А потом наш собеседник воспитывался и получил среднее образование в детдоме. Бабушка тяжело заболела, мать отбывала срок заключения: ее репрессировали как члена семьи бывшего фабриканта, сослали, а она нарушила режим поселения — вернулась в родные места. За это и получила срок. Отдельная и весьма невеселая история…

Семья — детдом

Как ни парадоксально звучит, Юрий Михайлович называет время пребывания в детском доме лучшими годами своей жизни. По его словам, там уделяли детям настоящее, неформальное внимание. Директора Сан Саныча с красноречивой фамилией СВЯТОВ он до сих пор вспоминает с любовью. Этот человек в самое трудное время доставал для 180 воспитанников продовольствие и вообще все необходимое. «Терроризировал» многие организации и учреждения, доходил даже до ЦК. Помнятся еще подарки, которые детдомовцы получали в Москве. Несколько шоколадных конфет и мандаринов тогда имели совсем иную ценность, нежели теперь. Никто из отмеченных подарками детей не вскрывал их по дороге домой. Все делили на всех воспитанников, как теперь говорят, в обстановке открытости и на принципах равенства.

Последнее из военных воспоминаний — салют Победы в Москве, который наблюдали с крыши. Детдом находился километрах в шестидесяти от столицы, но все было видно. Еще один факт вызывает недоумение. Юрий Михайлович окончил десятилетку в детдоме, после — общевойсковое военное училище, потом был направлен на курсы замполитов, и замполитом прослужил весь срок офицерской службы. Уволился с должности замполита батальона. Естественно спросить, не осталось ли обиды за такое детство, за репрессированную мать. Он ответил, что обиды нет. А есть удивление по поводу того, что начальство настаивало, чтобы он шел на курсы замполитов, будучи осведомленным обо всех его родственниках. И повторил, что настоящей его семьей в детстве стал детдом.